Пояснения по делу «Корб против России»
Июль 1st, 2020Пояснения по делу «Корб против России»
(к жалобе в ЕСПЧ на включение в Список Росфинмониторинга)
Формальным поводом для возбуждения 16 мая 2018 года против меня уголовного дела по подозрению в оправдании и пропаганде терроризма стало появление в апреле 2015 года на сайте «Патриофил», создателем и одним из администраторов которого я являлся с 2009 года, публикации текста стенограммы т.н. последнего слова известного публициста Бориса Стомахина, с которым он выступил на процессе по третьему делу, по итогам которого был осуждён за оправдание и пропаганду терроризма. В действительности это дело стало лишь очередным этапом многолетнего преследования меня силовыми структурами за независимую журналистику и правозащитную деятельность. Очевидная абсурдность и политическая мотивированность этих адресных репрессий признаны целым рядом российских и международных организаций, включая Amnesty International, «Репортёры без границ», ПЦ «Мемориал», Форум Свободной России, Профсоюз журналистов и др.
История моего противостояния с властью как независимого журналиста, гражданского лидера и правозащитника началась ещё в период СССР, с 1988 году: я был одним из создателей газеты «Демократический Омск», одним из лидеров демократического «неформального» движения, депутатом Омского городского совета и сопредседателем фракции «Демократическая Россия». В конце девяностых годов меня публично оклеветал тогдашний начальник регионального управления ФСБ, заявив в интервью, что «Корб действует в интересах иностранных разведок», но мне удалось защитить своё доброе имя в суде. В период с 2005 по 2012 годы я активно занимался гражданской и правозащитной деятельностью (был членом федерального бюро Объединённого Гражданского Фронта, созданного Гарри Каспаровым, одним из лидеров движения в защиту права мирных собраний «Стратегия-31», членом Омского комитета по права человека). В связи с этой деятельностью подвергался преследованию, включая цензуру, запрет на профессии и нападения т.н. «титушек» (в результате одного из которых мне сломали два ребра, но по этому факту даже не было возбуждено уголовное дело).
Систематическое и целенаправленное давление на меня со стороны силовиков резко активизировалось в 2013 году, когда я выступил инициатором и организатором Международного комитета защиты Бориса Стомахина (КЗС) — правозащитной структуры, в которую вошли известные общественные деятели и правозащитники, включая Наталью Горбаневскую, Владимира Буковского, Андрея Пионтковского и др., — а сайт «Патриофил», который до этого позиционировался исключительно как гуманитарный проект по исследованию феномена «извращённой любви и ненависти к государству», стал одной из основных публичных площадок КСЗ. Помимо защиты Стомахина КЗС оказывал поддержку и другим политзаключённым России, а также отстаивал ценности свободы ненасильственного слова. На сайте публиковались все материалы, связанные с деятельностью Комитета, включая реквизиты и отчёты по правозащитному краудфандингу, избранную переписку с политзаключенными, петиции и подписи в их поддержку, информацию о различных мероприятиях в поддержку узников совести, дискуссионные материалы о свободе слова, материалы дел Стомахина и других политзаключённых и т.д.
В феврале 2013 года стало известно о том, что Центральный суд Омска признал экстремистскими материалами статьи Виктора Корба, Владислава Иноземцева, Юрия Афанасьева и других авторов публикаций, вошедшие в бюллетень «Радикальная политика» (РП), издаваемый Борисом Стомахиным. Мне удалось обжаловать это решение. В этом же году против меня завели административное дело, обвинив в «распространении экстремистских материалов» в связи с публикацией на администрируемом мной сайте «Омск Политический» объявления о выпуске упомянутого выше бюллетеня РП.
Параллельно всё высшее руководство регионального УМВД подало на меня гражданский иск в связи с тем, что я в одной из публикаций (освещающих процесс о незаконном запрете мирных собраний) назвал «полицаями» недобросовестных сотрудников полиции.
В июне 2015 года на меня вновь завели административное дело по тому же основанию (анонимные сотрудники ФСБ вновь «обнаружили» на одном из администрируемых мной сайтов ту же самую аннотацию бюллетеня РП, опубликованную в 2011 году), осуществив масштабную силовую операцию с участием вооружённых сотрудников полиции и ФСБ, в результате которой я был задержан и принудительно доставлен в «суд» под предлогом отказа подписать фейковый протокол.
В июне 2016 года в отношении меня вновь попытались завести дело по тем же основаниям.
В мае 2017 года сотрудники ФСБ организовали сплошное «исследование» публикаций сайта «Патриофил» и заказали «экспертизу» той самой публикации последнего слова Стомахина от 21 апреля 2015 года, но целый год держали эти материалы без движения, дав им ход лишь в мае 2018 года — на следующий день после того, как стало известно о частичном поражении России в ЕСПЧ по первому делу Стомахина.
В начале июня 2018 года из уведомления о блокировке моего счёта в системе «Яндекс.Деньги» мне стало известно о включении меня в т.н. «Список экстремистов и террористов» Росфинмониторинга. Сделано это было, по-видимому, на основании решения следователя СК РФ, исключительно по формальному поводу — возбуждению уголовного дела, без каких бы то ни было оснований, без предъявления обвинения, без доказательств. Сам следователь меня об этом существенном факте даже не уведомил, поэтому последующие блокировки всех моих аккаунтов во всех банковских и финансовых структурах были для меня неожиданными.
Включение меня в список Росфинмониторинга и блокировка счетов нанесли мне огромный материальный и репутационный ущерб. Отмечу лишь некоторые наиболее показательные аспекты:
- я моментально лишился работы (журналиста и редактора одного из региональных СМИ) и фактически попал под «запрет на профессии», поскольку с сотрудником и партнёром с ярлыком «экстремиста и террориста» опасаются иметь дело любые компании и организации в России;
- я лишился возможности распоряжаться собственными средствами — как бывшими на счетах к моменту их блокировки, так и поступающими на них после этого (в частности сибирский филиал Райффайзенбанка осенью 2018 года отказался выдать мне около 15 тыс. руб, зачисленных на заблокированный счёт как гонорары за журналистские материалы, подготовленные мной для «Радио Свобода» — ссылаясь на то, что якобы эти средства «не являются заработной платой, а потому не подлежат выдаче с заблокированного счёта»);
- я лишился возможности легально получать добровольные пожертвования на свои счета во всех сервисах, действующих в российской юрисдикции, включая банки, Яндекс.Деньги, Webmoney, QIWI и др., а PayPal даже заблокировал аккаунт моей дочери, на который поступило несколько десятков тысяч рублей от людей, пытавшихся оказать мне помощь в трудной ситуации, в которой я оказался из-за политического преследования; а спустя год (в августе 2019 года) тот же PayPal заблокировал и аккаунт моей жены, на который также поступали добровольные пожертвования для правозащитной деятельности КЗС;
- 26 июня 2018 года компания «Тинькофф-страхование» в одностороннем порядке расторгла договор страхования квартиры, а позже и сам банк «ТКС» уведомил об одностороннем расторжении кредитного договора, что дополнительно осложнило финансовое положение моей семьи.
В период с мая 2018 года по март 2019 года я предпринимал значительные усилия, действуя в пределах доступных мне ресурсов и возможностей, для обжалования неправовых, необоснованных и несправедливых действий силовых структур и других органов и организаций, нарушающих мои права собственности, неприкосновенности жилища, на защиту чести, достоинства, здоровья моего и членов моей семьи, на справедливый суд и др. При этом я использовал большинство из доступных мне способов отстаивания своих прав, включая обращения, жалобы, ходатайства и заявления в Следственный комитет и в генеральную прокуратуру РФ, в суды различных инстанций, в Центробанк, в Совет по правам человека при президенте РФ и др. В частности, я обжаловал само решение о возбуждении уголовного дела (ввиду отсутствия состава преступления и попытки инкриминировать мне чужие действия), незаконное постановление о проведении обыска в жилище и сами действия в ходе обыска, а также абсолютно незаконное затягивание следствия и нарушение процедуры установления и продления меры пресечения. Все эти действия потребовали затраты значительного времени, жизненных сил и материальных ресурсов, но ожидаемо не дали никаких результатов. Не вдаваясь в детали, можно сказать, что во всех случаях я получал отказы в рассмотрении моих жалоб по существу со ссылками на формальные нормы действующего в России законодательства.
Виктор Корб
1 июля 2020 года